Не грустью, не печалью веяло со стен запустелого жилища былой роскоши и чудовищного своенравия: будто с насмешкой и сожалением смотрели эти напудренные
пастухи и пастушки, что виднелись на обветшалых дырявых гобеленах, а в портретной галерее потемневшие лики людей старых годов спесиво и презрительно глядели из потускневших резных рам…
В нем часы под богатой бронзой бьют как-то уныло, фарфоровые
пастухи и пастушки невесело смеются, мрамор давит; кажется, из-за шелковых занавесок выглядывают рожки злого гения дома.
Последняя дорога тем приятнее, что на перепутье находится Пекгоф, где среди мрачного леса сооружен великолепный памятник фельдмаршалу Барклаю де Толли.] — одно из приятнейших в Лифляндии: им одушевлялись кисть, резец, перо и лира; сотни путешественников, оставив на песчаниковых (de gres) сводах его гротов имена свои, хотели высказать, что и они были в Аркадии [Аркадия — область в Греции, изображавшаяся с древнейших времен в поэтических произведениях как идиллическая страна патриархальной простоты и мирного процветания счастливых
пастухов и пастушек.].
Неточные совпадения
Что голос у тебя так звонок
и чудесен,
Что от твоих прелестных песен
Все
пастухи,
пастушки — без ума.
Чуть-чуть дыша,
пастух им любовался
И только иногда,
Внимая Соловью,
пастушке улыбался.
Больше ничего не помню; знаю только, что содержание состояло из любви
пастушки к
пастуху, что бабушка сначала не соглашалась на их свадьбу, а потом согласилась. С этого времени глубоко запала в мой ум склонность к театральным сочинениям
и росла с каждым годом.
Лиза устремила на него взор свой
и думала: «Если бы тот, кто занимает теперь мысли мои, рожден был простым крестьянином,
пастухом, —
и если бы он теперь мимо меня гнал стадо свое: ах! я поклонилась бы ему с улыбкою
и сказала бы приветливо: «Здравствуй, любезный
пастушок!
Бальзаминов.
Пастух, ищущий своей
пастушки. Голос нежный. Так
и в книжке напечатано. А то я знаю
и жестокие-с.
— Ух, Кавели, Кавели, давние люди, что нам до них, братцы, божий работнички: их бог рассудил, а насчет неба загадка есть: что стоит, мол, поле полеванское
и много на нем скота гореванского, а стережет его один
пастух, как ягодка.
И идет он, божьи людцы, тот
пастушок, лесом не хрустнет,
и идет он плесом не всплеснет
и в сухой траве не зацепится,
и в рыхлом снежку не увязнет, а кто да досуж разумом, тот мне сейчас этого
пастушка отгадает.
Наутро протирает тугие глаза — под ребрами диван-отоман, офицерским сукном крытый, на стене ковер —
пастух пастушку деликатно уговаривает; в окне розовый куст торчит. Глянул он наискосок в зеркало: борода чернявая, волос на голове завитой, помещицкий, на грудях аграмантовая запонка. Вот тебе
и бес. Аккуратный, хлюст, попался. Крякнул Кучерявый. Взошел малый, в дверях стал, замечание ему чичас сделал...
Впереди виднелся хор аркадийских
пастухов, за ними следовали
пастушки и шел хор отроков с оливковыми ветвями, славя дни золотого века
и пришествие Астеи на землю.